Июль 1959 года. Я — начальник Чулышманского отдела Алтайского заповедника. Много пришлось ездить верхом. По горным верховым, а часто и по звериным тропам, по бурным чулышманским перекатам и струящимся осыпям-курумам с грохочущими камнями, болотистой высокогорной тайгой между пихт, елей и кедров, по-над полукилометровыми обрывами, во все времена года, шагом, рысью и галопом я проехал на своём верном Чалке, как я уже говорил, более двух тысяч километров.
Какое это было время!
Почти ежедневно я сидел в седле. То надо на соседний кордон Язулу, а до него — 40 с лишним километров по горам. День пути, а дальше на юг селений нет до самой монгольской границы. То — в объезд пастушьих стоянок, то — в райцентр Улаган, который от Чодро в 75 километрах, опять же через перевал. За один день я туда редко когда добирался и обычно ночевал на полпути у пастухов в аиле, алтайской юрте.
… Меня поразил терпкий запах лошадиного пота, перемешанного с запахом дёгтя и сыромятных ремней. Около пастушьих стоянок всегда густо и резко пахло продымленными кожами, козьим и коровьим помётом. Воздух Чулышманской долины в солнечную погоду, я помню, был синим и, как стеклянная масса, наполнял ее до самых краев. На бомах, где приходилось спешиваться и по узкому карнизу над обрывом вести коня в поводу, горячий ветер трепал его гриву и выдувал слезу из уголков глаз. Я любил останавливаться на том месте, где ветер огибает скалы бома и дует с особенной силой, вот уже тысячелетия полируя гладкую каменную стену. Я стоял, прислонясь спиной к шее коня, и чувствовал, как вздрагивает он кожей и пережевывает удила, стуча зубами о железо. О, этот неповторимый и незабываемый звук! Тёплый монгольский ветер треплет гриву коня и несёт запахи алтайского горного разнотравья, кедровой смолы и дальний-дальний, еле уловимый запах пастушьих стоянок — запах дыма, овечьего помёта и продымленных кож…
Того, кто хоть однажды вдохнул в себя горный вольный воздух, напоённый запахами влажного мха, горных ручьев и далеких пастушьих стоянок, всегда будет тянуть туда снова и снова, чтобы услышать шелест ветра, стук катящихся камней в курумах, сброшенных буном-козерогом, свист невидимого улара, и дальний гул водопадов.
Я буду помнить об этом всегда, ведь этот опыт незабываем.
В Чодро! Миновали кордон Коо. С нами и мой верный Аргут. Столбы справа – это телефонная линия из Улагана в Балыкчу.
Инек-кечу (Коровий брод). Это Юра Бедарев. Рыжка (кличка коня) борется с течением.
Отдых после подъёма из Чодро к Улагану. Справа налево: местная целительница бабушка Акчина, автор, главврач улаганской больницы Вера Доровских. После её визита в Чодро у нас был организован фельдшерский пункт и появилась медсестра. А из перемётных сум торчат баллоны от огнетушителей. В них мы возили керосин для освещения жилья своего. Электричества в Чодро не было тогда. Может быть, сейчас есть?
На тропе к Язулу. На заднем плане вершина Теты-коль.
На этой тропе Аргут облаял барсука. Вообще это был настоящий, зверовой пёс. Полутора лет от роду он в одиночку держал взрослого медведя.
На снимке мой ровесник Юрий Бедарев, окончивший всего три класса колхозной школы-интерната, охотник и таёжник от Бога, который учил меня проводить вьючного коня по узкой, в письменный стол, тропе над стометровым обрывом, перебродить верхом стремительные горные речки, когда копыта коня скользят по камням на дне, а ты еле удерживаешься в седле.
Это верхняя часть тропы на Кату-Ярыке. Тогда были откопаны всего два поворота серпантина пограничниками. Теперь здесь едут форды и тойоты, уазики да родные лады.
Обо на перевале Баханду, что на тропе из Язулу на Саратан. Водораздел Чулышмана и Башкауса.
Юрий Бедврев и Геннадий Гладков обозревают горы. Постановочный кадр в духе тех соцвремён.
Колхозные овечки. Бывало, заедешь на стоянку к пастухам, а тебе принесут пиалу холодного айрана. И спешиваться не надо! Красота! Или чаем с толканом напоят. Айран — это сквашенное в специальном кожаном мешке молоко, немного хмельное. Мешок этот называется «архыт», «аркыт» или «аргут». Я уже говорил, что толкан — это поджаренный и перетёртый на каменной тёрке ячмень. Чай (зелёный плиточный) с толканом и маслом, немного подсоленный — сытное и бодрящее кушанье.
И опять по перекатам. На этот раз по мелкому.
Спуск в Чодро. Сам кордон расположен левее и его не видно. Справа видны огороды, которые заливает речка Аксу. Снимок сделан в конце мая.
На снимке хорошо видно просеку. Это телефонная линия, ответвление в Чодро от линии Улаган-Язулу. На самом первом снимке в очерке видны телефонные столбы, которые идут от Балыкчи на Улаган. Вообще по Чулышманской долине было всего три телефонных точки — Балыкча, Коо и Язулу. Ну, ещё, конечно, Балыктыюл в долине реки Большой Улаган. К ним и прибавился в 1960 году телефон в Чодро. Больших трудов стоило уговорить районные власти на такое. Над самым обрывом, в верхнем конце просеки, видна конная тропа на Улаган. В верхней её части кони отдыхали после длинного подъёма из долины. Это место на снимке с бабушкой Акчиной.
Чодринская котловина с заповедной стороны. Далеко внизу видны чистые места, которые переходят слева в посадочную площадку для самолётов. Летали туда и спецрейсы! Там же бывшая погранзастава, где зимовали пастухи со своими овечками. Снимок сделан с границы заповедника. Многие считают, что границей заповедника в Чулышманской долине считается правый берегу Чулышмана. На самом же деле граница проходит по краю каньона в тайге. Она ломаной линией обходит пастушьи стоянки в Кату-Ярыке, Оору, Чодро, на Нижнем Кулаше и Язулу. В сентябре-октябре 1959 года мы восстанавливали её с геодезистами. Прорубали визиры и ставили межевые знаки, столбы с государственным клеймом.
Встреча в тайге. Фото геолога А. Музиса. Какая постановка! Хотя освещение поставлено неплохо — свет отражается от палатки. На снимке автор (верхом и с карабином!) приветствует геолога Евгения Девяткина (с молотком и полевой сумкой через плечо). Всё на месте! Всё, как положено быть! В тот сезон геологи работали в районе Чодро.
Конец сезона. За геологами пришёл борт.
И не один самолёт, а сразу два.
Геологи спешно сворачивают лагерь.
Прощай, Чодро!
Через год мне пришлось лететь в Чодро на таком же АН-2. Радиостанцию мощную забрасывали. Под крылом долина Чульчи. Геологи улетели, а нам предстояла долгая зима в Чодро.
Дмитрий Житенёв
